Неточные совпадения
Она села к письменному
столу, но, вместо того чтобы писать, сложив руки
на стол,
положила на них
голову и заплакала, всхлипывая и колеблясь всей грудью, как плачут дети.
Француз спал или притворялся, что спит, прислонив
голову к спинке кресла, и потною рукой, лежавшею
на колене, делал слабые движения, как будто ловя что-то. Алексей Александрович встал, хотел осторожно, но, зацепив за
стол, подошел и
положил свою руку в руку Француза. Степан Аркадьич встал тоже и, широко отворяя глава, желая разбудить себя, если он спит, смотрел то
на того, то
на другого. Всё это было наяву. Степан Аркадьич чувствовал, что у него в
голове становится всё более и более нехорошо.
В кабинете Алексей Александрович прошелся два раза и остановился у огромного письменного
стола,
на котором уже были зажжены вперед вошедшим камердинером шесть свечей, потрещал пальцами и сел, разбирая письменные принадлежности.
Положив локти
на стол, он склонил
на бок
голову, подумал с минуту и начал писать, ни одной секунды не останавливаясь. Он писал без обращения к ней и по-французски, упоребляя местоимение «вы», не имеющее того характера холодности, который оно имеет
на русском языке.
Раскольников отдал перо, но, вместо того чтоб встать и уйти,
положил оба локтя
на стол и стиснул руками
голову.
Пошли в угол террасы; там за трельяжем цветов, под лавровым деревом сидел у
стола большой, грузный человек. Близорукость Самгина позволила ему узнать Бердникова, только когда он подошел вплоть к толстяку. Сидел Бердников,
положив локти
на стол и высунув
голову вперед, насколько это позволяла толстая шея. В этой позе он очень напоминал жабу. Самгину показалось, что птичьи глазки Бердникова блестят испытующе, точно спрашивая...
Хозяин квартиры в бархатной куртке, с красивым, но мало подвижным лицом, воинственно встряхивая
головой,
положив одну руку
на стол, другою забрасывая за ухо прядь длинных волос, говорил...
Потом уж он не осиливал и первого тома, а большую часть свободного времени проводил,
положив локоть
на стол, а
на локоть
голову; иногда вместо локтя употреблял ту книгу, которую Штольц навязывал ему прочесть.
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут и обуют и спать
положат, а при смерти закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое и проворное в его пользу и что не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него
на столе, а белье его будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он не узнает, как это сделается, не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано и принесено ему под нос, не с ленью, не с грубостью, не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми руками и с
голыми локтями.
Он умерил шаг, вдумываясь в ткань романа, в фабулу, в постановку характера Веры, в психологическую, еще пока закрытую задачу… в обстановку, в аксессуары; задумчиво сел и
положил руки с локтями
на стол и
на них
голову. Потом поцарапал сухим пером по бумаге, лениво обмакнул его в чернила и еще ленивее написал в новую строку, после слов «Глава I...
Она быстро обвила косу около руки, свернула ее в кольцо, закрепила кое-как черной большой булавкой
на голове и накинула
на плечи платок. Мимоходом подняла с полу назначенный для Марфеньки букет и
положила на стол.
Вера с семи часов вечера сидела в бездействии, сначала в сумерках, потом при слабом огне одной свечи; облокотясь
на стол и
положив на руку
голову, другой рукой она задумчиво перебирала листы лежавшей перед ней книги, в которую не смотрела.
Я забрел в самый темный угол, сел
на диван и,
положив локти
на стол, подпер обеими руками
голову.
— Однако… однако как вы засуетились? — проговорил он тихо, обводя нас всех пристальным взглядом. Затем вдруг
положил оба локтя
на стол и подпер
голову руками...
Минуты две она сидела неподвижно, потом подняла глаза, улыбнулась, покачала как бы
на самое себя укоризненно
головой и, переменив положение, порывисто
положила обе руки
на стол и устремила глаза перед собой.
Каратаев
положил голову на руки и оперся руками
на стол. Я молча глядел
на него и ожидал уже тех чувствительных восклицаний, пожалуй, даже тех слез,
на которые так щедр подгулявший человек, но когда он поднял
голову, меня, признаюсь, поразило глубоко грустное выражение его лица.
Сделалось смятение. Люди бросились в комнату старого барина. Он лежал в креслах,
на которые перенес его Владимир; правая рука его висела до полу,
голова опущена была
на грудь, не было уж и признака жизни в сем теле, еще не охладелом, но уже обезображенном кончиною. Егоровна взвыла, слуги окружили труп, оставленный
на их попечение, вымыли его, одели в мундир, сшитый еще в 1797 году, и
положили на тот самый
стол, за которым столько лет они служили своему господину.
Старик, исхудалый и почернелый, лежал в мундире
на столе, насупив брови, будто сердился
на меня; мы
положили его в гроб, а через два дня опустили в могилу. С похорон мы воротились в дом покойника; дети в черных платьицах, обшитых плерезами, жались в углу, больше удивленные и испуганные, чем огорченные; они шептались между собой и ходили
на цыпочках. Не говоря ни одного слова, сидела Р.,
положив голову на руку, как будто что-то обдумывая.
— И опять
положил руки
на стол с каким-то сладким умилением в глазах, приготовляясь слушать еще, потому что под окном гремел хохот и крики: «Снова! снова!» Однако ж проницательный глаз увидел бы тотчас, что не изумление удерживало долго
голову на одном месте.
Она остановилась, наконец, посреди комнаты, медленно оглянулась и, подойдя к
столу, над которым висело распятие, опустилась
на колени,
положила голову на стиснутые руки и осталась неподвижной.
Он присел к
столу, облокотился и,
положив голову на руку, крепко задумался. Семейные передряги и встреча с баушкой Лукерьей подняли со дна души весь накопившийся в ней тяжелый житейский осадок.
Генерал Стрепетов сидел
на кресле по самой середине
стола и,
положив на руки большую белую
голову, читал толстую латинскую книжку. Он был одет в серый тулупчик
на лисьем меху, синие суконные шаровары со сборками
на животе и без галстука. Ноги мощного старика, обутые в узорчатые азиатские сапоги, покоились
на раскинутой под
столом медвежьей шкуре.
И доктор,
положив под
голову несколько книг «О приходе и расходе хлеба снопами и зерном», лег
на стол и закрылся своим полушубком.
И вот,
положив локоть
на стол и подперев по-бабьи
голову ладонью, она заводила под бережный, тщательный тихий аккомпанемент...
Он
полагал, что те с большим вниманием станут выслушивать его едкие замечания. Вихров начал читать: с первой же сцены Неведомов подвинулся поближе к
столу. Марьеновский с каким-то даже удивлением стал смотреть
на Павла, когда он своим чтением стал точь-в-точь представлять и барь, и горничных, и мужиков, а потом, — когда молодая женщина с криком убежала от мужа, — Замин затряс
головой и воскликнул...
Николай поставил локти
на стол,
положил голову на ладони и не двигался, глядя
на нее через очки напряженно прищуренными глазами.
В шесть часов вечера его не стало. Черезовская удача до такой степени изменила, что он не воспользовался даже льготным сроком, который
на казенной службе дается заболевшим чиновникам. Надежда Владимировна совсем растерялась. Ей не приходило в
голову, что нужно обрядить умершего, послать за гробовщиком,
положить покойника
на стол и пригласить псаломщика. Все это сделала за нее Авдотья.
Он растолкал Евсея, показал ему
на дверь,
на свечку и погрозил тростью. В третьей комнате за
столом сидел Александр,
положив руки
на стол, а
на руки
голову, и тоже спал. Перед ним лежала бумага. Петр Иваныч взглянул — стихи.
Гораздо больше нравился мне октавист Митропольский; являясь в трактир, он проходил в угол походкой человека, несущего большую тяжесть, отодвигал стул пинком ноги и садился, раскладывая локти по
столу,
положив на ладони большую, мохнатую
голову. Молча выпив две-три рюмки, он гулко крякал; все, вздрогнув, повертывались к нему, а он, упираясь подбородком в ладони, вызывающе смотрел
на людей; грива нечесаных волос дико осыпала его опухшее, бурое лицо.
Казак с великим усилием поднимал брови, но они вяло снова опускались. Ему было жарко, он расстегнул мундир и рубаху, обнажив шею. Женщина, спустив платок с
головы на плечи,
положила на стол крепкие белые руки, сцепив пальцы докрасна. Чем больше я смотрел
на них, тем более он казался мне провинившимся сыном доброй матери; она что-то говорила ему ласково и укоризненно, а он молчал смущенно, — нечем было ответить
на заслуженные упреки.
Кожемякин сошвырнул тетради
на пол,
положил локти
на стол,
голову на ладони и, рассматривая в самоваре рыжее, уродливое лицо, горестно задумался...
— Дрянь человек, — сказал Гез. Его несколько злобное утомление исчезло; он погасил окурок, стал вдруг улыбаться и тщательно расспросил меня, как я себя чувствую — во всех отношениях жизни
на корабле. Ответив как надо, то есть бессмысленно по существу и прилично разумно по форме, — я встал,
полагая, что Гез отправится завтракать. Но
на мое о том замечание Гез отрицательно покачал
головой, выпрямился, хлопнул руками по коленям и вынул из нижнего ящика
стола скрипку.
И вдруг ее коричневое лицо собралось в чудовищную, отвратительную гримасу плача: губы растянулись и опустились по углам вниз, все личные мускулы напряглись и задрожали, брови поднялись кверху, наморщив лоб глубокими складками, а из глаз необычайно часто посыпались крупные, как горошины, слезы. Обхватив руками
голову и
положив локти
на стол, она принялась качаться взад и вперед всем телом и завыла нараспев вполголоса...
Приемыш не принимал ни малейшего участия в веселье товарища. Раскинув теперь руки по
столу и
положив на них
голову свою с рассыпавшимися в беспорядке черными кудрями, он казался погруженным в глубокий сон. Раз, однако ж, неизвестно отчего, ветер ли сильнее застучал воротами, или в памяти его, отягченной сном и хмелем, неожиданно возник один из тех страшных образов, которые преследовали его дорогой, только он поднял вдруг
голову и вскочил
на ноги.
Он подошел к Гришке и торопливо шепнул ему что-то
на ухо; тот тряхнул волосами, приблизился к
столу, взял стакан, залпом выпил вино, сел
на лавку и
положил голову в ладонь.
А вечером он сидел опять за тем же
столом и,
положив голову на руку, слушал Настасью Петровну.
Войдя в комнату, Нехлюдов сердито бросил шляпу
на стол и сел
на стул, стоявший пред роялем,
положив ногу
на ногу и опустив
голову.
Ирина тоскливо повернула
голову прочь от него, как бы желая в свою очередь спрятать от него свое лицо, и
положила ее
на стол.
Больше я не написал ни одного слова. Мыслей было много в
голове, но все они расплывались и не укладывались в строки. Не окончив письма, я подписал свое звание, имя и фамилию и пошел в кабинет. Было темно. Я нащупал
стол и
положил письмо. Должно быть, в потемках я натыкался
на мебель и производил шум.
Когда она прошла мимо Евсея, не заметив его, он невольно потянулся за нею, подошёл к двери в кухню, заглянул туда и оцепенел от ужаса: поставив свечу
на стол, женщина держала в руке большой кухонный нож и пробовала пальцем остроту его лезвия. Потом, нагнув
голову, она дотронулась руками до своей полной шеи около уха, поискала
на ней чего-то длинными пальцами, тяжело вздохнув, тихо
положила нож
на стол, и руки её опустились вдоль тела…
Домашним хозяйством никто не занимался, и оно шло весьма плохо, даже
стол был очень дурен, и по этому обстоятельству случилось со мной вот какое приключение: один раз за ужином (мы ужинали всегда в большом доме за общим
столом) подали ветчину; только что я, отрезав кусок, хотел
положить его в рот, как стоявший за моим стулом Евсеич толкнул меня в спину; я обернулся и с изумлением посмотрел
на своего дядьку; он покачал
головой и сделал мне знак глазами, чтобы я не ел ветчины; я
положил кусок
на тарелку и тут только заметил, что ветчина была тухлая и даже червивая; я поспешно отдал тарелку.
В кабинете профессора, где тускло горела одна лампа, отбрасывая пучок
на стол, Персиков сидел,
положив голову на руки, и молчал.
Затем присел к
столу,
голову положил на руку и зевнул (она приехала ко мне одной из последних в этот день, и номер ее был 98). Потом заговорил...
В это время из кухонной двери вырвалась яркая полоса света и легла
на траву длинным неясным лучом;
на пороге показалась Аксинья. Она чутко прислушалась и вернулась, дверь осталась полуотворенной, и в свободном пространстве освещенной внутри кухни мелькнул знакомый для меня силуэт. Это была Наська… Она сидела у
стола,
положив голову на руки; тяжелое раздумье легло
на красивое девичье лицо черной тенью и сделало его еще лучше.
Треплев(перелистывая журнал). Свою повесть прочел, а моей даже не разрезал. (
Кладет журнал
на письменный
стол, потом направляется к левой двери; проходя мимо матери, целует ее в
голову.)
Вечером, для старших классов в 10 часов, по приглашению дежурного надзирателя, все становились около своих мест и, сложивши руки с переплетенными пальцами,
на минуту преклоняли
головы, и затем каждый, сменив одежду
на халат, а сапоги
на туфли,
клал платье
на свое место
на стол и ставил сапоги под лавку; затем весь класс с величайшей поспешностью сбегал три этажа по лестнице и, пробежав через нетопленые сени, вступал в другую половину здания, занимаемого, как сказано выше, темными дортуарами.
— У вас нет водки? — громко спросил я. Она не ответила, раскладывая по
столу карты. Человек, которого я привел, сидел
на стуле, низко наклонив
голову, свесив вдоль туловища красные руки. Я
положил его
на диван и стал раздевать, ничего не понимая, живя как во сне. Стена предо мною над диваном была сплошь покрыта фотографиями, среди них тускло светился золотой венок в белых бантах ленты,
на конце ее золотыми буквами было напечатано...
Он видел, что люди встают и отходят от него, пожимая плечами и кидая
на него презрительные взгляды, и вот уже нет никого, а только один «косоротый» лег грудью
на стол и,
положив на руки
голову, крепко опит, посвистывая носом.
Ермолай,
положив локти
на стол и запустив ладони в черные свои волосы, глядел беспечно в окно; но усилия, с какими расширял он глаза, беспрерывное движение мускулов
на узеньком лбу его и легкое наклонение
головы свидетельствовали, что он жадно прислушивался к тому, что говорилось вокруг.
— Осилил,
голова. «Я, говорит, знаю пятьдесят три травы; теперь, говорит,
клади на стол сколько денег привез, а тут и скажу, что надо». Хозяйка,
голова,
положила четвертак — удовольствовался.
— Есть и рубаха, высохла, я её
на печи посушила, — говорит дочь, бросая ему серый комок тряпья, и озабоченно ставит
на стол маленький жестяной самовар, кружки,
кладёт хлеб, быстрая и бесшумная. Я снимаю сапоги, полные грязи и воды, смотрю
на мужика — крепкий, лицо круглое, густо обросло рыжеватыми волосами, глаза голубые, серьёзные и добрые, а
голову всё время держит набок.